Д
Дон Морелло
Новичок
ИГРОК
Регистрация:22.02.2025
Сообщения:5
Реакции:0
Баллы:1
1. Фамилия Имя Отчество (id):
Морелло Дон Станиславович | 392-030
2. Возраст и дата рождения:
30 лет, 14 марта 1995 года
3. Фотографии:
4. Пол:
Мужской
5. Вероисповедание:
Православное христианство
6. Национальность:
Русский
7. Родители:
Отец: Ковалёв Станислав Геннадьевич
Мать: Ковалёва Алина Романовна
8. Внешний вид:
Рост 182 см, вес около 80 кг. Телосложение спортивное, подкачанное, но без излишней массы. Кожа светлая, глаза карие. Волосы тёмно-русые, короткая аккуратная стрижка с лёгким выбриванием по бокам.
9. Особые приметы:
Шрам от ножевого ранения под рёбрами слева (получен в 21 год в потасовке на юге Москвы).
Татуировка на правом плече в виде волка - символ его выживания и самостоятельности.
10. Образование:
Среднее общее образование
Незаконченное высшее
11.1. Ранее детство:
Морелло Дон Станиславович | 392-030
2. Возраст и дата рождения:
30 лет, 14 марта 1995 года
3. Фотографии:
4. Пол:
Мужской
5. Вероисповедание:
Православное христианство
6. Национальность:
Русский
7. Родители:
Отец: Ковалёв Станислав Геннадьевич
Мать: Ковалёва Алина Романовна
8. Внешний вид:
Рост 182 см, вес около 80 кг. Телосложение спортивное, подкачанное, но без излишней массы. Кожа светлая, глаза карие. Волосы тёмно-русые, короткая аккуратная стрижка с лёгким выбриванием по бокам.
9. Особые приметы:
Шрам от ножевого ранения под рёбрами слева (получен в 21 год в потасовке на юге Москвы).
Татуировка на правом плече в виде волка - символ его выживания и самостоятельности.
10. Образование:
Среднее общее образование
Незаконченное высшее
11.1. Ранее детство:
Дон родился 14 марта 1995 года в Москве, в районе Южное Бутово. Его мать, Алина Романовна Ковалёва (в девичестве Морелли), была на тот момент студенткой медицинского колледжа. Отец, Станислав Геннадьевич Ковалёв, работал кладовщиком на оптовом складе и подрабатывал частными ремонтами. Семья была молодой, небогатой, но полная амбиций и надежд.
С первых месяцев жизни Дон был беспокойным ребёнком - плохо спал, много плакал, чувствительно реагировал на голоса и шумы. Его мать говорила, что у него "волчьи глаза" - внимательные, будто уже взрослые. Врачи отметили хорошую координацию, в шесть месяцев он уверенно держал голову и реагировал на лица, а к году уже уверенно делал первые шаги.
В его жизни важную роль сыграл дед по материнской линии Романо Морелли, пожилой мужчина итальянского происхождения. Он переехал в СССР в 1973 году как инженер по приглашению государственного предприятия. Романо был харизматичным и строгим человеком, в доме у него всегда звучала классическая итальянская музыка, на полках стояли книги о военной стратегии и семейных ценностях. Он мечтал, чтобы внук унаследовал его "итальянский дух" - стремление к порядку, уважению и силе.
Когда Алина родила сына, Романо настоял, чтобы мальчика назвали Дон не просто как имя, а как символ. "Дон" в итальянской культуре это не только обращение к уважаемому человеку, но и образ силы, ответственности, главы семьи. По мнению деда, ребёнок должен был нести в себе знак будущего лидера. Алина сначала колебалась, но под влиянием отца согласилась. Имя "Дон" официально зарегистрировали в документах.
Фамилия при рождении была отцовской Ковалев, и с этим связана одна из первых драм в жизни мальчика. Отношения между родителями начали ухудшаться почти сразу после рождения сына. Отец часто уходил из дома, задерживался на работе, порой возвращался пьяным. Алина уставала, всё чаще проводила время с сыном у своего отца. Когда Джону исполнилось два года, родители развелись. Отец исчез из жизни ребёнка почти полностью - не звонил, не навещал, не платил алименты.
В этот период Романо убедил дочь, что мальчику нужно носить фамилию Морелло, чтобы не быть "сыном отсутствия", а стать частью настоящей семьи - семьи, в которой есть история, честь и сила. Через суд Алина добилась смены фамилии, и уже в возрасте двух с половиной лет мальчик стал официально - Морелло Дон Станиславович.
Эта перемена не была просто юридической. С этого момента Романо стал для мальчика не просто дедом, а символом мужского начала. Он учил его словам на итальянском, включал оперу по утрам, рассказывал притчи о чести и долге. Даже несмотря на юный возраст, Дон впитывал это молча, но глубоко. Его привязанность к деду была абсолютной, а имя - источником гордости, даже если он ещё не понимал почему.
11.2. Детство:
Период с трёх до двенадцати лет стал для Дона временем внутреннего роста, обостренного чувства справедливости и первой боли от предательства. Его детство нельзя назвать счастливым - оно было скорее ранней школой выживания среди серых панельных дворов, грубых мальчишек и редких, но ярких вспышек настоящей близости с теми, кто был по-настоящему важен.
После развода родителей они с матерью остались жить в старенькой двушке в Южном Бутово, на пятом этаже без лифта. Окна выходили на задний двор с ржавыми качелями и ободранным бетонным гаражом, который позже стал первым "штабом" его уличной компании. Мать работала в аптеке, часто брала смены через сутки, чтобы прокормить сына. Несмотря на усталость, она старалась быть с ним мягкой, учила его не терять лицо, даже если больно. Но в глубине души Дон видел: она устала, и он не имел права быть слабым.
Самое главное влияние по-прежнему исходило от деда Романо Морелли. Дон проводил у него почти все выходные. Романо учил внука читать итальянские названия, рассказывал о рыцарях, полководцах, о древних семейных клятвах. Он не сюсюкал и не гладил по голове - он обращался с мальчиком как с будущим мужчиной. У него Дон впервые услышал слово "достоинство" и понял, что означает держаться прямо, даже когда страшно.
В школе Дон был замкнут. Учителя считали его "трудным, но не глупым". Он не тянул руку на уроках, но всегда всё знал. Никогда не жаловался. Когда кто-то пытался обидеть его или кого-то слабее - он вставал стеной. Иногда за это получал от школьной охраны, иногда - от матери. Но в глазах у него всегда стояло непрошенное "мужское право" - он не умел смотреть, как творится несправедливость.
Ближе к девяти годам вокруг него начала формироваться первая компания. Это были обычные пацаны с соседних дворов, но Дон быстро стал среди них негласным лидером. Он не кричал, не угрожал - просто был спокойным и уверенным. Если нужно было устроить шалость, все ждали, что скажет Дон. Если кто-то залезал в драку - он вмешивался последним, но решительно.
Однако были и внутренние битвы. Когда ему исполнилось десять, отец неожиданно появился у двери. Принес машинку, поцокал языком, предложил "погулять как мужчины". Дон посмотрел на него так, как умеют смотреть только дети, которые много поняли слишком рано. Он не сказал ни "да", ни "нет", просто закрыл дверь. Мать плакала ночью, думая, что он спит. А Дон тогда впервые ощутил не злость, а отвращение к слабости.
С этого возраста у него появился ритуал: каждую субботу в 8:00 он приходил к деду, пил с ним крепкий чёрный чай (разбавленный для внука водой), и слушал очередную "историю с нравом". Эти рассказы он воспринимал не как сказки, а как приказы. Романо говорил:
- Уважай молчание. Только глупец говорит, когда не уверен.
- Если тебя ударили - не беги, не кричи. Запомни. Отдай потом. Честно, спокойно.
- Ты - Морелло. Не потому что в паспорте так. А потому что ты один из нас. Понимаешь?
Дон кивал. Понимал.
Когда Романо умер, Дону было одиннадцать. Он не плакал. Даже на похоронах стоял с каменным лицом, сжимая в руке крестик деда. С тех пор на шее у него всегда была тонкая цепочка. Он не любил, когда ее трогали. Это была последняя ниточка с тем, кто сделал из него не просто мальчика, а наследника.
С двенадцати лет в нём начали просыпаться тени будущего Дона Морелло: молчаливого, расчетливого, опасного - но с честью, которую он впитал в детстве, как закалку от огня.
После развода родителей они с матерью остались жить в старенькой двушке в Южном Бутово, на пятом этаже без лифта. Окна выходили на задний двор с ржавыми качелями и ободранным бетонным гаражом, который позже стал первым "штабом" его уличной компании. Мать работала в аптеке, часто брала смены через сутки, чтобы прокормить сына. Несмотря на усталость, она старалась быть с ним мягкой, учила его не терять лицо, даже если больно. Но в глубине души Дон видел: она устала, и он не имел права быть слабым.
Самое главное влияние по-прежнему исходило от деда Романо Морелли. Дон проводил у него почти все выходные. Романо учил внука читать итальянские названия, рассказывал о рыцарях, полководцах, о древних семейных клятвах. Он не сюсюкал и не гладил по голове - он обращался с мальчиком как с будущим мужчиной. У него Дон впервые услышал слово "достоинство" и понял, что означает держаться прямо, даже когда страшно.
В школе Дон был замкнут. Учителя считали его "трудным, но не глупым". Он не тянул руку на уроках, но всегда всё знал. Никогда не жаловался. Когда кто-то пытался обидеть его или кого-то слабее - он вставал стеной. Иногда за это получал от школьной охраны, иногда - от матери. Но в глазах у него всегда стояло непрошенное "мужское право" - он не умел смотреть, как творится несправедливость.
Ближе к девяти годам вокруг него начала формироваться первая компания. Это были обычные пацаны с соседних дворов, но Дон быстро стал среди них негласным лидером. Он не кричал, не угрожал - просто был спокойным и уверенным. Если нужно было устроить шалость, все ждали, что скажет Дон. Если кто-то залезал в драку - он вмешивался последним, но решительно.
Однако были и внутренние битвы. Когда ему исполнилось десять, отец неожиданно появился у двери. Принес машинку, поцокал языком, предложил "погулять как мужчины". Дон посмотрел на него так, как умеют смотреть только дети, которые много поняли слишком рано. Он не сказал ни "да", ни "нет", просто закрыл дверь. Мать плакала ночью, думая, что он спит. А Дон тогда впервые ощутил не злость, а отвращение к слабости.
С этого возраста у него появился ритуал: каждую субботу в 8:00 он приходил к деду, пил с ним крепкий чёрный чай (разбавленный для внука водой), и слушал очередную "историю с нравом". Эти рассказы он воспринимал не как сказки, а как приказы. Романо говорил:
- Уважай молчание. Только глупец говорит, когда не уверен.
- Если тебя ударили - не беги, не кричи. Запомни. Отдай потом. Честно, спокойно.
- Ты - Морелло. Не потому что в паспорте так. А потому что ты один из нас. Понимаешь?
Дон кивал. Понимал.
Когда Романо умер, Дону было одиннадцать. Он не плакал. Даже на похоронах стоял с каменным лицом, сжимая в руке крестик деда. С тех пор на шее у него всегда была тонкая цепочка. Он не любил, когда ее трогали. Это была последняя ниточка с тем, кто сделал из него не просто мальчика, а наследника.
С двенадцати лет в нём начали просыпаться тени будущего Дона Морелло: молчаливого, расчетливого, опасного - но с честью, которую он впитал в детстве, как закалку от огня.
11.3. Подростковый период:
С двенадцати лет Дон Морелло начал превращаться из задумчивого мальчишки в хладнокровного юношу, знающего цену словам, поступкам и молчанию. Он не искал друзей, но люди тянулись к нему - чувствовали в нём уверенность и контроль. Он никогда не поднимал голос, зато его "спокойное "ты уверен, что хочешь этого?"" действовало сильнее, чем любые угрозы.
В школе учился на троечника - не потому что был глуп, а потому что не видел смысла. Учителя либо боялись его, либо пытались "перевоспитать". Безуспешно. Он редко писал контрольные, но читал много - втайне от всех поглощал книги по истории, биографиям лидеров, криминальным хроникам. Он изучал силу через чужой опыт.
В дворе у него уже была своя "площадка" - компания, где все знали: слово Морелло - закон. Он не лез в мелкое хулиганство, зато умел улаживать конфликты между старшими, часто за сигарету или пачку сока. В 14 лет он стал "связным" между двумя враждующими подростковыми группами в районе - и именно он помог договориться, просто выслушав обе стороны и предложив: "Зачем вы шумите, если можно делить территорию и не мешать друг другу?"
В 15 лет его заметили взрослые. Один из местных "смотрящих" позвал его "просто пообщаться". Дон пришел, ничего не говорил, только слушал. В конце разговора сказал:
- Вы умеете держать власть. Я - умею ждать.
С того дня за ним закрепилось прозвище "Малой Дон", а через год уже просто Дон - как фамилия, так и образ.
В 16 лет он впервые столкнулся с реальным насилием - его друг попал в больницу после разборки. Дон не пошел в полицию. Он вычислил виновного сам и пришёл один. Не дрался. Просто сказал:
- Ты ошибся адресом. У тебя есть три дня, чтобы исчезнуть.
Тот уехал. Навсегда. После этого случая к Дону начали обращаться не только ровесники, но и взрослые.
К 17 годам у него уже была репутация человека, который не делает лишних движений. Он не пил, не гулял, не светился. Работал на подработках - грузчиком, разнорабочим, охранником, но все знали: он не просто пацан. Он - тот, кто наблюдает. И ждёт своего хода.
В 18 он поступил в экономический вуз - скорее для прикрытия, чем ради карьеры. Учеба его не интересовала. У него были другие планы.
В школе учился на троечника - не потому что был глуп, а потому что не видел смысла. Учителя либо боялись его, либо пытались "перевоспитать". Безуспешно. Он редко писал контрольные, но читал много - втайне от всех поглощал книги по истории, биографиям лидеров, криминальным хроникам. Он изучал силу через чужой опыт.
В дворе у него уже была своя "площадка" - компания, где все знали: слово Морелло - закон. Он не лез в мелкое хулиганство, зато умел улаживать конфликты между старшими, часто за сигарету или пачку сока. В 14 лет он стал "связным" между двумя враждующими подростковыми группами в районе - и именно он помог договориться, просто выслушав обе стороны и предложив: "Зачем вы шумите, если можно делить территорию и не мешать друг другу?"
В 15 лет его заметили взрослые. Один из местных "смотрящих" позвал его "просто пообщаться". Дон пришел, ничего не говорил, только слушал. В конце разговора сказал:
- Вы умеете держать власть. Я - умею ждать.
С того дня за ним закрепилось прозвище "Малой Дон", а через год уже просто Дон - как фамилия, так и образ.
В 16 лет он впервые столкнулся с реальным насилием - его друг попал в больницу после разборки. Дон не пошел в полицию. Он вычислил виновного сам и пришёл один. Не дрался. Просто сказал:
- Ты ошибся адресом. У тебя есть три дня, чтобы исчезнуть.
Тот уехал. Навсегда. После этого случая к Дону начали обращаться не только ровесники, но и взрослые.
К 17 годам у него уже была репутация человека, который не делает лишних движений. Он не пил, не гулял, не светился. Работал на подработках - грузчиком, разнорабочим, охранником, но все знали: он не просто пацан. Он - тот, кто наблюдает. И ждёт своего хода.
В 18 он поступил в экономический вуз - скорее для прикрытия, чем ради карьеры. Учеба его не интересовала. У него были другие планы.
11.4. Юность:
Период с 18 до 30 лет стал для Дона временем выхода из тени. Если в подростковом возрасте он наблюдал и запоминал, то теперь - начал действовать. Хладнокровно, расчетливо, с холодной логикой. На первый взгляд - студент экономического вуза, высокий, спокойный, в тёмной одежде. На деле - уже тогда держал за собой "улицу", уважение и ответственность.
Он не стремился к деньгам напрямую - сначала изучал, как они двигаются. С кем нужно говорить, кому платить, кто "под ментами", кто прогибается, а кто держит своё. На втором курсе он бросил университет, не объясняя причин. Просто встал и не вернулся. С этого момента всё время посвятил делу.
Сначала занимался доставками "грузов без бумаг", от автозапчастей до техники. Всё строго, без шума, через своих людей. Он никогда не работал напрямую, всегда был посредник. А если его имя и всплывало - то лишь как "парня, который всё решает". Позже добавились услуги охраны, сопровождения и "помощь в конфликтах", от словесных до физических.
В 21 год получил ножевое в живот, дело было грязным, не по его правилам. Один из молодых с его стороны повёл себя дерзко, и "другая сторона" решила отреагировать. Дон не ушёл, хотя мог. Просто стоял, пока не вонзили. Выжил. С тех пор - шрам и тихая ненависть к хаосу. Он пересмотрел подход: стал ещё строже, вывел из своей орбиты всех непредсказуемых.
К 25 годам уже имел стабильную сеть: связные, переговорщики, точки. Ни казино, ни оружия, ни наркоты, он называл это "грязью". Всё было "чисто" - логистика, крыша, деловые схемы. Иногда тихие угрозы. Иногда "поддержка в переговорах". Он не играл в гангстера, он строил порядок.
Отношения были - одна девушка, другая, третья. Он умел быть обаятельным, но ни одну не подпустил слишком близко. Говорил:
- Чтобы ты выжил рядом со мной, тебе придётся забыть, кто я.
Не каждая могла.
Он не стремился к деньгам напрямую - сначала изучал, как они двигаются. С кем нужно говорить, кому платить, кто "под ментами", кто прогибается, а кто держит своё. На втором курсе он бросил университет, не объясняя причин. Просто встал и не вернулся. С этого момента всё время посвятил делу.
Сначала занимался доставками "грузов без бумаг", от автозапчастей до техники. Всё строго, без шума, через своих людей. Он никогда не работал напрямую, всегда был посредник. А если его имя и всплывало - то лишь как "парня, который всё решает". Позже добавились услуги охраны, сопровождения и "помощь в конфликтах", от словесных до физических.
В 21 год получил ножевое в живот, дело было грязным, не по его правилам. Один из молодых с его стороны повёл себя дерзко, и "другая сторона" решила отреагировать. Дон не ушёл, хотя мог. Просто стоял, пока не вонзили. Выжил. С тех пор - шрам и тихая ненависть к хаосу. Он пересмотрел подход: стал ещё строже, вывел из своей орбиты всех непредсказуемых.
К 25 годам уже имел стабильную сеть: связные, переговорщики, точки. Ни казино, ни оружия, ни наркоты, он называл это "грязью". Всё было "чисто" - логистика, крыша, деловые схемы. Иногда тихие угрозы. Иногда "поддержка в переговорах". Он не играл в гангстера, он строил порядок.
Отношения были - одна девушка, другая, третья. Он умел быть обаятельным, но ни одну не подпустил слишком близко. Говорил:
- Чтобы ты выжил рядом со мной, тебе придётся забыть, кто я.
Не каждая могла.
12. Настоящее время:
Сейчас Дону Морелло 30 лет. Он живёт в Москве, в апартаментах бизнес-класса в центре города. Не светится в социальных сетях, не появляется на публике без необходимости и никогда не оставляет лишних следов. Для официальных структур - он владелец консалтингового агентства, занимающегося сопровождением частных сделок и логистическими консультациями. На деле это фасад.
За фасадом скрывается сеть контактов, выстроенных годами. Он больше не бегает по дворам - теперь к нему приезжают. Тихо, поздно вечером, на тонированных машинах. Он не поднимает голос, но если говорит "решим" - значит, вопрос уже решён. Через своих людей он контролирует малый и средний теневой бизнес в двух районах Москвы: охрана, "прикрытие" сделок, посредничество в переговорах, силовая поддержка. Всё четко, без лишнего шума.
При этом Дон не чувствует себя "главарем" - он чувствует себя оператором порядка, человеком, который выстраивает систему. У него всё продумано: даже встречи проводятся в комнатах без окон, где глушатся телефоны. На столе у него всегда два предмета - пепельница, хотя он не курит, и механические часы. Время - его главный ресурс.
Семьи у него нет. Он часто говорит:
- Женщину я, может, и найду. Но покой - никогда.
Он держит дистанцию даже с теми, кого уважает. Самые близкие - двое его "старых" людей, с которыми он прошёл всё с нуля, и юрист, который ведет его дела с университетских лет.
За фасадом скрывается сеть контактов, выстроенных годами. Он больше не бегает по дворам - теперь к нему приезжают. Тихо, поздно вечером, на тонированных машинах. Он не поднимает голос, но если говорит "решим" - значит, вопрос уже решён. Через своих людей он контролирует малый и средний теневой бизнес в двух районах Москвы: охрана, "прикрытие" сделок, посредничество в переговорах, силовая поддержка. Всё четко, без лишнего шума.
При этом Дон не чувствует себя "главарем" - он чувствует себя оператором порядка, человеком, который выстраивает систему. У него всё продумано: даже встречи проводятся в комнатах без окон, где глушатся телефоны. На столе у него всегда два предмета - пепельница, хотя он не курит, и механические часы. Время - его главный ресурс.
Семьи у него нет. Он часто говорит:
- Женщину я, может, и найду. Но покой - никогда.
Он держит дистанцию даже с теми, кого уважает. Самые близкие - двое его "старых" людей, с которыми он прошёл всё с нуля, и юрист, который ведет его дела с университетских лет.
Несмотря на всё это, он не видит себя "вечно в тени". В последнее время начал интересоваться легальным бизнесом - вложился в автосервис, открыл точку элитной химчистки в центре. Деньги уже давно не проблема. Проблема это контроль. Он не может позволить себе расслабиться. Один неверный шаг и всё, что он строил, рухнет.
13. Планы на будущее:
План на будущее у Морелло очень простые, это обзавестись бизнесами и найти своих пропавших родственников с фамилией Морелло и создать семью.
14. Итог:
Дон Морелло по-прежнему скрытный человек не появляется на публики. В свободное время проводит время на рыбалке либо ищет клад, именно так он копит на бизнес! Раскатывает по шикарным дорогам Москвы что бы придти к своей мечте именно так можно получить удовольствие от жизни в Москве.
13. Планы на будущее:
План на будущее у Морелло очень простые, это обзавестись бизнесами и найти своих пропавших родственников с фамилией Морелло и создать семью.
14. Итог:
Дон Морелло по-прежнему скрытный человек не появляется на публики. В свободное время проводит время на рыбалке либо ищет клад, именно так он копит на бизнес! Раскатывает по шикарным дорогам Москвы что бы придти к своей мечте именно так можно получить удовольствие от жизни в Москве.
Последнее редактирование:
